Первого сентября далекого 1993 года я пошел в первый класс. Сейчас уже легко сказать — пошел. Тогда же этому предшествовало два важных мероприятия.

Во-первых, сначала в школу надо было записаться. Меня сначала хотели записать в 22-ю школу, но там было много желающих, и нам ответили отказом. Но я туда не очень хотел, потому что начальная школа располагалась не в основном здании, а где-то во дворах в здании детского садика. Вторая школа была как раз по моему месту жительства, так что там проблем не возникло. Чтобы оценить уровень будущего ученика, там проводилось собеседование. Меня заранее проинструктировали, что на вопрос «Что такое ваучер?» надо отвечать «Приватизационный чек». Я так и поступил, хотя мне до сих пор не понятно, зачем шести-семилетним детям была нужна эта херь. Очевидно, на всю эту приватизацию тогдашняя власть возлагала большие надежды. Короче, тест я сдал хорошо, и меня зачислили в 1-й А класс.

Во-вторых, прямо накануне торжественной линейки к нам в гости пришел родственник немного посидеть за накрытым столом и отпраздновать это дело. За столом он сказал что-то типа «Теперь у тебя начинается другая жизнь». Нет, вы не подумайте, что это было сказано как-то торжественно. То есть, он для этого специально не вставал, не принимал какую-то позу. Это даже было сказано не во время тоста, нет. Наоборот, очень обыденно и повседневно, просто как констатация факта. Сидящие за столом, те, конечно, кто эту фразу услышал, забыли ее возможно через минуту, он сам — через пару минут. Я же и эту фразу, и тон, с которым ее произнесли, и даже примерное расположение участников застолья запомнил и помню до сих пор. А прошло уже без малого 23 года.

О том, что момент действительно важный, уже после застолья, напомнила закипающая вода в кастрюлях. Да, город, город-герой, к тому же. Да, немаленький. Да, многоквартирный жилой дом. Да, первое сентября на носу. И что с того? У коммунальных служб Новороссийска был совершенно четкий график отключения потребителей от горячего водоснабжения, и коммунальные службы (к их чести) его неукоснительно выполняли.

Школа была большая, а школьный двор казался вообще огромным. После торжественной части на свежем воздухе одиннадцатиклассница за руку проводила меня до двери моего будущего класса и подарила книжку, которую я ни разу не открыл. Хотя нет, там на первой странице, кажется, была надпись, какое-то обезличенное напутствие в дорогу знаний. Вот этой надписью я и ограничился.

Не знаю, как сейчас принято но в наши годы тогда первого сентября никаких занятий не было, ученики и учительница знакомились друг с другом и проходил урок мира. У нас было задание что-нибудь нарисовать. Рисовать я не умел совершенно (пятерка по ИЗО, кстати), поэтому нарисовал домик. Чтобы было убедительнее, на крыше домика я пририсовал флаг США. Зачем я это сделал, я объяснить до сих пор не могу, так как фанатом Америки я вроде никогда не был.

А первую учительницу звали Ольга Валерьевна. Она только закончила учебу, и мы были ее первым местом работы. Говорят, многие мальчики влюбляются в свою первую учительницу. Со мной такого не произошло. Она в моих глазах была властью, и я ее уважал и немного побаивался. Ну а еще, если уж совсем по-честному, я не находил ее красивой. Зато был кто-то, кто мое мнение о ее красоте не разделял, потому что, проработав с нами год, Ольга Валерьевна ушла в декрет. Главное воспоминание — она очень смешно кричала. Конечно, она это делала не специально, она наверняка старалась придать своему голосу устрашающий, возможно даже металлический оттенок. Блин, но получалось в итоге очень смешно.

В соседней с нами квартире жил Леха. Лехина семья — это образец соседей, чудеснейшие люди. Это такой случай, когда этих людей считаешь своими родственниками и тебе кажется, что так было всегда, родственники же. Так получилось, что, несмотря на разницу в 9 лет, Леха и стал моим первым другом. Мой не самый худший музыкальный вкус — это кстати его заслуга. Первые дни, если уроки у нас заканчивались в одно время, Леха разрешал мне возвращаться из школы с ним и его одноклассниками. Первого сентября он подарил мне модельку машины БМВ. А еще у меня был самый крутой дневник в классе, привезенный из Баку. Все надписи в нем были на двух языках: русском и азербайджанском. Его мне подарила тетя Таня, мама Лехи. Так и возникла традиция: класса где-то до седьмого школьные дневники дарила мне она.

Но вернемся в сентябрь 1993 и к первой учительнице. Вскоре после начала занятий она сказала, что хотела бы, чтобы кто-нибудь из моих родителей зашел в школу. Это же она сказала моему новому школьному другу, но там все было понятно, на уроках он ел оладьи. А в чем провинился я, было интригой. Дело оказалось вот в чем. Так уж получилось, что я — левша. Перед школой, видимо еще по мотивам советских традиций с переучиванием, мне сказали, чтобы ручку я держал правой рукой. Ольга Валерьевна заметила, что соображаю вроде неплохо, а пишу почему-то очень медленно, поэтому она и инициировала тот разговор, по итогам которого она попросила держать ручку так, как удобно, и впредь подобной фигней не заниматься. Свобода, гласность, перестройка все же — дети вон на уроках домики с американскими флагами рисуют.

А слова напутствия своего родственника я вспомнил в первый же учебный день. К нам в класс вошла завуч и нам объяснили, что в таких случаях нужно вставать. Для человека, который в детском садике за все детство провел около часа и привык к свободе, наверное, это и было другой жизнью. Ну и, разумеется, первый урок физкультуры. В теплое время она проходила на улице. А так как школа была в квартале от моря, то для бега часто использовали набережную. Нас туда отвели и сказали бегать. А мы совершенно организованно, всем классом подошли к воде, бросали в море камни, общались — было здорово. Учительница потом орала и сказала, что всем поставит двойки.

Вторая школа Новороссийска уже тогда была не просто школа, а гимназия, да еще и носила имя Цезаря Куникова (кстати, называть школу в честь кого-то — это отличная идея, это намного лучше бездушного порядкового номера). К теме подвига малоземельцев обращались ровно один раз в конце первого класса: в торжественной обстановке прошло какое-то посвящение, нам всем выдали гюйсы, староста класса стала командиром, а меня за хорошую успеваемость даже назначили одним из трех заместителей командира. Вторая школа — это единственное учебное заведение из трех, в которых я учился, которое строилось именно как школа. В ней был гардероб, большая столовая, в которой нас кормили не очень часто, два спортзала.

Это были три обычных года обычной начальной школы. В соседних классах учились люди, с которыми позже я встречусь в других учебных заведениях. После ухода Ольги Валерьевны у нас несколько раз поменялась классная руководительница, еще случилась первая школьная любовь, которая об этом так и не узнала, с одним школьным другом общаться перестали, с другим — начали. На чаепитии по случаю окончания трех классов мы с ним всех обыграли в фишки, которые покупали неподалеку в ларьке на Китайке. Тогда я еще не знал, что в эту школу я вернусь только для того, чтобы забрать документы.

В пятый класс неожиданно для всех и для себя в том числе я пошел уже в ТЭЛ. Получилось так, что в самом конце августа мы с бабушкой поехали на центральный рынок. На обратном пути с полной сумкой какой-то крупы мы зашли в ТЭЛ. Туда брали с пятого класса, и набор уже конечно был окончен. А так как бабушка была не из тех, кто просто так опускает руки, она пошла прямиком к директору. После небольшого разговора с нами директор сказала, что будет рада видеть меня первого сентября среди своих новых учеников.